Иной взгляд

                                                 Гераклит Эфесский

 Гераклит Эфесский - был натурофилософом. Первоосновой всего считал огонь, который "не создан ни людьми, ни богами".

Основные идеи Гераклита:

1. всеобщей изменчивости "все течет, все изменяется". Мир динамичен - "нельзя дважды войти в одну и ту же реку",

2. "постоянство в изменении, тождество в перемене, вечность в преходящем",

3. источником движения, изменения является борьба противоположностей,

4. идея меры - обобщена у Гераклита в понятие о логосе, т.е. объективном законе мироздания (разум, порядок, слово),

5. идея релятивности (относительности свойств и качеств вещей). "Прекраснейшая обезьяна безобразна, если ее сравнить с человеком".

Гераклит: Идея логоса

Философ Гераклит изображает логос как то, познание чего требует совершенно особых усилий и предполагает изменение обыденных установок сознания. Логос — "слово", "речь" самой вечной природы. Об этом важнейший фрагмент Гераклита, переданный Секстом Эмпириком: „Эту-вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [её], и выслушав однажды, Ибо, хотя все [люди} сталкиваются напрямую с этой-вот Речью (Логосом), они подобны незнающим [её], даром что узнают на опыте [точно} такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] так, как они есть. Что же касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не помнят спящие" (1; 189). Что же выясняется о логосе в первую очередь из фрагментов Гераклита Логос скрыт от большинства людей. Чаще всего они о логосе слыхом не слыхивали. Но если им о нем и поведать, рассказать, то вряд ли они сразу поймут, что это такое. Парадокс, однако, заключается в том, что с логосом, управляющим всеми вещами, люди постоянно соприкасаются, но "с чем они в самом непрестанном общении... с тем они в разладе" (свидетельство Марка Аврелия — 4; 191).

Логос в понимании Гераклита — то, что присуще всем и всему, то, что всем и через все управляет. Видимо, это одна из первых формулировок, где идея первоначала смыкается с едва забрезжившей на философском горизонте идеей всеобщего закона, управляющего сущим. Обе пока еще слитые, нерасчлененные, но в тенденции расчленяющиеся идеи составляют смысл понятия "логос". Сточки зрения перспективы очень важно и интересно как „раз гераклитово выделение логоса, отличение его от природы как всего существующего и от огня как некой "первоначальной" материальной стихии. В тенденции здесь содержится возможность вычленения деятельности по описанию и изучению природы, возможность отличить философию от физики, от физического объяснения. Но пока, конечно, у самого Гераклита все три элемента едины. И все они объединены идеей первоначала, хотя уже и различены в ней.

Опыт предшествующей философии доказывал, что первоначало нельзя отождествить ни с каждой отдельной вещью, ни с какой-то определенной материальной стихией. Впоследствии предстояло установить, что первоначало нельзя объединить и с материей вообще. Почему Да потому, что, чем дальше, тем больше философы будут задаваться вопросом: как объединить мир и человека, а в человеке — его тело и его дух Как объединить в понятии первоначала человеческое и природное Надо было найти такой принцип, который объединяет любое тело, в том числе и тело человека, и то, что с телом связано, но ему никак не тождественно, то, что античные мыслители уже назвали душой. Потом трудные поиски универсального единства мира и человека приобретут в философии, да и во всей культуре, более четкие очертания. Они выльются в постановку проблемы бытия. Но у истоков этих размышлений, которые впоследствии станут неотделимыми от философии как таковой, — мысли, парадоксы, загадки, противоречия, сформулированные Гераклитом и элеатами.

Гераклита интересует, что такое человеческая душа, а иными словами, что такое человеческие мысли, страсти, волнения. И кстати, огонь как первоначало для Гераклита приемлем еще и потому, что ему кажется: душу можно уподобить огню. Человеческая душа, полагает Гераклит, это какой-то невидимый динамичный огонь. Уподобление души огню толкает Гераклита к одушевлению природы. Он так и говорит: „Мы эту душу (т.е. огонь) в вещах не видим". Но во всех вещах есть огонь, он — всеобщее первоначало, а одновременно и душа мира, душа вещей. В человеческом же теле душа принимает вид страсти, размышления, мысли, страдания и т.д. Здесь прежде всего находит последовательное развитие идея первоначала. Ведь, действительно, греческие философы так и замышляли себе первоначало: оно управляет всем через все. Это то всеобщее, объемлющее, которое нужно всему — природе и человеку, телу и душе, вещи и мысли. Как найти такое — истинно всеобщее — первоначало

Не следует полагать, что Гераклит первым задумался о душе, о духовном. Милетские мудрецы тоже рассуждали о душе. Но к их рассуждениям Гераклит,, судя по всему, относился критически. Обращаясь ко всякому человеку, который бы самодовольно объявил, что познал душу, Гераклит говорит: „Границ души тебе не отыскать, по какому бы пути [= в каком бы направлении] ты ни потел: столь глубока её мера [= "объем", (с.33)Хоуод]" (67 (а); 231)(В этом фрагменте душа-воздух (в другом случае названный престер-дутель); здесь Гераклит отражает представления о "бесконечном" воздухе, соотносимом с "бесконечной" землей у Ксенофана. Для воздуха не было еще устойчивого термина.). Когда Гераклит рассуждает о "сухой" и "увлажненной" душе, то его философские определения перемежаются с нравственно-бытовыми сентенциями. Души, по Гераклиту, рождаются из влаги: „из влаги испаряются" (40 (а); 209). Но оставаться влажными им не подобает. Сухая душа — мудрейшая и наилучшая" (68 (0); 231). А вот всегда влажная душа — это настоящее бедствие, что очевидно в случае такого порока, как пьянство. "Когда взрослый муж напьется пьян, его ведет [домой] безусый малый, а он сбивается с пути и не понимает, куда идет, то душа его влажна" (69 (а); 233).

Душа толкуется Гераклитом как первооснова человеческой жизни и познания. Пусть, например, глаза и уши даны всем зрячим и слышащим людям, но сколь по-разному они видят и слышат! "Глаза и уши — дурные свидетели для людей, если души у них варварские". В человеческом сердце идет настоящее противоборство желаний. "С сердцем бороться тяжело, — сетует Гераклит, — ибо чего оно хочет, то покупает ценой души [= жизни]".

Диалектика в философии Гераклита

Гераклит знаменит не только интересными и глубокими размышлениями о первоначале. Еще более славен он как великий древнегреческий диалектик(Слово «диалектика» употребляется здесь в значении, которое ему придали более поздние философы. Аристотель же применяет слово "динамика", имея в виду философов, начиная с Зенона. Но представляется оправданным употреблять его и применительно к рассуждениям более ранних авторов и особенно, конечно, Гераклита.). Те диалектические мысли и идеи, которые в зародыше и стихийно заключены в концепции первоначала первых греческих философов, получают у Гераклита более четкую артикуляцию, дальнейшее развитие. Диалектика у Гераклита, как и у его предшественников, — это прежде всего констатация и фиксирование вечности происходящих в мире изменений. Мысль об изменениях, характерная для самых первых греческих философов, у Гераклита приобретает форму мысли всеобщей, т.е. философской идеи. Все изменяется, и изменяется постоянно; нет предела изменениям; они есть всегда, везде и во всем — вот что спрессовано в знаменитой краткой формуле, приписываемой Гераклиту: „Все течет, все изменяется". Какой бы простой и банальной ни казалась эта формула человеку сегодняшних дней, необычной, новаторской и мудрой она выглядела тогда, когда впервые в емкой, обобщенной форме представила результаты тысячелетних наблюдений, раздумий человека об окружающем мире и своей собственной жизни. Переход здесь весьма тонкий. Скажем, наблюдения за рекой легко могут склонить мыслящего человека к идее изменений. У Гераклита же — река не более чем символ, благодаря которому понятным для людей способом утверждается всеобщая мысль. Такова же роль других гераклитовых символов — огня, войны (вражды) и др. Повязанность мысли Гераклита с символами, образами — специфическая черта его философии, да и всего древнегреческого любомудрия. Это диалектика изменений в образах и символах. Хотя мысль об изменении то и дело приобретает в фрагментах, приписываемых Гераклиту, всеобщий, абстрактный характер, она объединяется с хорошо запоминающимися образами, делающими философскую мудрость живой, понятной. Например, солнце Гераклит характеризует как "новое ежедневно, но и всегда и непрерывно новое" (58 (а); 225). В другом случае Гераклит говорит: „На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды" (40 (а); 209). Поэтому, согласно Гераклиту, в одну и ту же реку нельзя войти дважды.

Специфика диалектики Гераклита — еще и в том, что мысль об изменениях объединяется здесь с идеей единства и борьбы противоположностей. Предвестником такого подхода, как уже упоминалось, был Анаксимандр. Гераклит как бы извлекает из недр внутренней логики первоначала только брезжившую идею единства и борьбы противоположностей и подробно, уже именно по-философски, развивает её. Идея Единого — и, стало быть, приведения к Одному, к единству — соседствует с идеей раздвоения Единого, выделения из него противоположностей. "Выслушав не мою, но эту-вот Речь (Логос), должно признать: мудрость в том, чтобы знать все как одно", — говорит, согласно свидетельству Ипполита, Гераклит (26 (а); 199). Гераклит утверждает не просто существование противоположностей, но их неизбывность и всеобщность. Противоположности существуют везде. Эта идея воплощается у Гераклита в некоторой космической, но также в этической и эстетической формах. Ибо наличие противоположностей для Гераклита — основа и существования, и гармонии мира. Противоречивость сближает — таков гераклитовский парадокс.

Еще одна диалектическая идея — борьба, "вражда" противоположностей. Гераклит был изобретателем идеи борьбы противоположностей как конструктивного философского начала. В изображении Гераклита борьба, распря, война имеют глубинное отношение к рождению, возникновению, расцвету, т.е. к самой жизни. "Должно знать, что война общепринята, что вражда — обычный порядок вещей... и что все возникает через вражду и заимообразно [= "за счет другого"]" (28 (а); 201). В этой связи Гераклит снова вступает в полемику с Гомером: ведь тот, молясь, "чтобы 'вражда сгинула меж богами и меж людьми', сам того не ведая, накликает проклятье на рождение всех [существ]", "ибо они рождаются в силу противоборства и противодействия..." (свидетельство и комментарий Плутарха — 28 (b3); 202).

Три основополагающие диалектические идеи, которые были выделены из корпуса гераклитовских фрагментов, внутренне связаны друг с другом, друг в друга переливаются, в чем также уже проявляется диалектика — в ее облике диалектики философских идей. Раз мы приняли, вместе с Гераклитом, идею-образ вечного изменения: в одну и ту же реку нельзя войти дважды, то логично сделать вывод в несколько иной форме: в ту же реку вступаем и не вступаем, существуем и не существуем. Одно состояние уступает место другому, "холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается" (42 (а); 214). Так идея всеобщей изменчивости поворачивает к нам другой свой лик — она переливается в тезис о единстве противоположностей. Изменение и есть, по Гераклиту, совмещение крайностей — прежде всего существования и несуществования, но также уничтожения и возникновения. Ведь уничтожение одного есть возникновение другого.

Противоположности едины, неотрывны друг от друга. И эту неотрывность Гераклит пытается разъяснить и на трудных, непонятных, и на простых примерах. Он говорит об обычных людях: „Они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры" (27 (а); 199). Есть очень много толкований этих гераклитовых образов. Вероятно, под "перевернутым соединением (гармонией) лука и лиры" он имел в виду то, что лук и лира — противоположности: "вражда" и единство уничтожения, смерти и красоты; разъединяющей войны, понимаемой в самом широком смысле — как вражда, распря, и единящей красоты, символизируемой образом лиры. Вместе с тем, каждая из этих вещей (лук и лира) — символы единства двух зримо соединенных друг с другом концов. Музыка, гармония рождается именно потому, что лира соединяет струны. Лук — изогнутая палка, у которой два конца соединены. Иными словами, лишь тогда, когда две как бы противоположные части соединяются вместе, и существуют предметы. (Свидетельство Порфирия: "...гармония натянута в противоположные стороны" и "стреляет из лука" посредством противоположностей. — 27 (е4); 200.) Пользуясь этими наглядными образами, Гераклит и делает "зримой" идею раздвоения единого и взаимодействия противоположностей. Есть и более "конкретные" толкования гераклитова образа лиры. Например, Платон считает (и к нему присоединяются многие авторы), что этот образ символизирует возможность гармонии низких и высоких звуков, которые, хотя и противоположны, мелодией могут быть приведены в гармоническое согласие (27 (b); 199).

В своде фрагментов Гераклита встречаются образы, связанные с техникой или наукой и символизирующие ту же идею. "У чесала путь прямой и кривой "один и тот же". Иными словами, "у орудия, называемого "улиткой" [= винтом], в мастерской валяльщика вращение прямое и кривое, так как он идет одновременно вверх и по кругу" (32 (a); 204). Та же идея заключена в фрагменте, связанном с геометрией: "...совместны у (окружности) круга начало и конец" (34 (а); 206). "...Начертив круг, начала не сыскать", — комментирует Псевдо-Гиппократ (34 (b); 206).

Диалектика входила в историю философии и культуры, а потом продвигалась вперед также и через рассуждения, которые демонстрировали относительность представлений человека о мире и самом себе, ставили философов и интересующихся философией людей перед мировоззренческими, логическими, математическими парадоксами, загадками, противоречиями, трудностями. Ко времени Гераклита философия уже накопила немало таких парадоксов, загадок. Подобные формы мысли — по мере развития философии они усложнялись и видоизменялись — были не только свидетельствами накопившихся в философском объяснении мира противоречий и затруднений, но и своего рода точками роста диалектики. Это в такой же мере относится к парадоксам Гераклита, апориям элейца Зенона и антиномия Канта.

Гераклит был отчаянным спорщиком. Слово διαλεγομαι(спорю), пожалуй, ближе всего связано как раз с гераклитовской диалектикой. Кроме того, что Гераклит полемизирует с учениями предшественников, он в какой-то мере предчувствует, как бы "вычисляет" возможность зарождения такого способа философской мысли и публичного диалога, который несколько позже воплотится в первоначальных формах древнегреческой софистики. Предвосхищая мыслью что-то подобное софистике или, быть может, уже и наблюдая зарождение софистических парадоксов в практике древнегреческой жизни, всегда наполненной полемикой, Гераклит сам не только формулирует философские тезисы об относительности, субъективности мнений, принципов, ценностей, но, предвидя их возможную разрушительную силу, все же ставит в зависимость от нетленных для него идеи логоса, истины, единства, добра и красоты. Иногда эта черта гераклитовской диалектики не принимается в расчет. В таких случаях из Гераклита как бы делают глашатая древнегреческого релятивизма. Основанием для такого подхода служат некоторые фрагменты эфесского мыслителя, которые, однако, вырываются из более широкого контекста и отделяются от целостности его философии.

Гераклит в своих сочинениях, если судить по некоторым из сохранившихся фрагментов, настраивал на готовность к познанию неожиданного, скрытого, обескураживающего и парадоксального. "Не чая нечаянного, не выследишь неисследимого и недоступного", — говорил, по свидетельству Климента Александрийского, Гераклит (11; 193). "Нечаянным" же могло казаться и то, что привычные греку житейские знания и понятия, согласно которым различные качественные состояния несовместимы друг с другом. Гераклит находит возможным соединить их с противоположностями. Отличается ли чистая вода от грязной? Может ли одна и та же вода в одно и то же время быть и чистой, пригодной для жизни и для питья, и грязной, для всего этого непригодной? Грек, скорее всего, уверенно и однозначно отвечал на подобные вопросы отрицательно, да еще, наверное, дивился, почему кому-то приходит в голову их задавать. А у Гераклита наготове был неожиданный, парадоксальный положительный ответ: „И грязное и чистое, говорит [Гераклит], — одно и то же, и пригодное и непригодное для питья — одно и то же. <Море, — говорит, — вода чистейшая и грязнейшая: рыбам — питьевая и спасительная, людям — негодная для питья и губительная>" (35 (а); 206). (Конечно, такое можно было уверенно утверждать в эпоху, когда моря еще не сделались, как в наше время, губительными и для рыб!) Так, сталкивая обыденное сознание с философскими парадоксами, Гераклит снова и снова отстаивал идею единства, тождества противоположностей. Польза или вред чистой, казалось бы, только живительной или только губительной грязной воды оказывались относительными. Гераклит напоминал и о других примерах: "...свиньи грязью наслаждаются больше, чем чистой водой" (36 (a1); 206); "...птицы моются пылью" (36 (с1); 208); "ослы солому предпочли бы золоту"(37 (а); 208); быки чувствуют себя счастливыми, когда находят в корме горькую траву вику (38 (а); 208)" и т.д.

Прекрасное или безобразное могут совмещаться в одной и той же вещи, в одном и том же состоянии, человеке и т.д., в зависимости, так сказать, от точки отсчета. Сказанное верно и в отношении жизни и смерти, рождения и гибели. Чтобы убедиться в этом, людям достаточно поразмыслить о самих себе. "Рожденные жить, они обречены на смерть (а точнее, на упокоение), да еще оставляют детей, чтобы родилась [новая] смерть" (99 (а); 246). Желая уподобить смену человеческой жизни смертью превращениям "мерами вспыхивающего" и "мерами угасающего" огня, Гераклит изрекает: „Человек — свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, словно как вспыхивает к бодрствованию, уснув" (48 (а); 216). Смерть одного состояния — момент. рождения чего-то другого. Этот парадокс помогает подтвердить идею взаимопревращения тел, состояний, стихий, в свою очередь питающую идею бесконечности изменений. "Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рожденье..." (66 (а); 229). Мысль древних о взаимопревращениях, переливах друг в друга противоположных вещей, состояний, стихий Гераклит, таким образом, тоже предпочитал зафиксировать в виде диалектического парадокса. Казалось бы, что может быть несовместимее, чем Солнце и ночь? Если светит Солнце, то это заведомо значит, что нет ночи. Однако и здесь Гераклит заготовил свой парадокс: „Не будь Солнца, мы бы не знали, что такое ночь" (60 (0); 226).

Парадоксы, загадки, ирония Гераклита всегда побуждали к спорам и поиску разгадок. Так, эфесский мыслитель изрек, что Солнце, которое "правит космосом", "шириной [всего лишь] в ступню человеческую" (57; 224). Загадка тут в том, что другие фрагменты из Гераклита свидетельствуют о его "почтительном" отношении к Солнцу как главному среди небесных тел. "Солнце же, будучи их эпистатом [распорядителем] и судьей, дабы определять, регулировать, знаменовать и объявлять перемены и времена года, которые все порождают..." (64 (а); 228). Почему же судья, распорядитель, правитель космоса так иронически унижен": шириной он всего лишь в человеческую ступню? Через парадокс — Солнце и вознесено над миром, человеком, и приближено к ним — Гераклит утверждает по крайней мере две важнейшие философские идеи. Во-первых, при всем "привилегированном" положении Солнца в космосе не дано ему нарушить естественный порядок Вселенной, что, собственно, разъясняет сам Гераклит: Солнце "не преступает положенных границ, ибо если оно <преступит> должные сроки, его разыщут Эринии, <союзницы Правды>" (57; 224. 52; 220). Во-вторых, величина Солнца тут поставлена в рамки человеческого видения и наблюдения, субъективных мерок жизнедеятельности человека, борьбы таких противоположностей, как размышление и чувственное наблюдение. Об этом верно сказал Сенека, комментируя интересующий нас гераклитовский фрагмент: „Хотя разум доказывает, что Солнце больше Земли, взор наш сократил его до таких размеров, что мудрые мужи утверждали, будто оно величиной в ступню" (57 (d); 225).

Аристотель считал, что гераклитовская диалектика оказала огромное влияние на Платона. Трудно не верить Аристотелю — ведь он был учеником Платона. В интеллектуальной судьбе многих последующих философов, причем таких несхожих, как Гегель и Ницше, можно обнаружить глубокое воздействие гераклитовских идей и образов. Итак, непреходящая заслуга Гераклита в том, что он, представив мир множественных, смертных вещей, человеческий мир подвижным, изменчивым, текучим, разделенным на противоположности, в то же время удержал идею единства и закономерного порядка в неизмеримом, всегда задающем загадки, до конца не познанном и непознаваемом космосе.